http://kassidi.livejournal.com/147521.html
Павел Парфентьев,
Председатель МОО «За права семьи»
Что значит очередной сон?..
Dec. 29th, 2010 09:30 pm

Православные публикации в защиту опеки:
http://www.miloserdie.ru/index.php?ss=1&s=68&id=14176
и ювенальной юстиции:
http://www.miloserdie.ru/index.php?ss=4&s=19&id=14174

И если вторую я еще могу понять (хотя она и многого не учитывает, а местами просто неглубока), то первая меня глубоко поразила. Прежде всего - совершенно нехристианской склонностью автора считать, что "она-то знает" все про всех. У Кузнецовых бардак. Цымбаловы алкоголики. И все с ними ясно. Кстати, такую позицию (если я ее верно понял) я упорно считаю недопустимой и неэтичной.

Долго смеялся над "мощной медиа кампанией" в сторону опеки.

Вот увидите, скоро выяснится, что мы все куплены. И нас за попытки отстоять права семьи хорошо финансируют и колбасою кормят.

И как всегда - о несправедливость! - разговоры о колбасе будут, а колбасы не будет...

P.S. А то, что госпожа Долгинова пишет в комментариях - для меня вообще за пределами разумного. "Мелкие бумажные нарушения", о которых она говорит - это, собственно, именно те процессуальные требования, благодаря которым вообще права людей соблюдаются и справедливые решения, в принципе, возможны. Т.е. при таких "мелких бумажных нарушениях" можно кого угодно обвинить в чем угодно. И человека в том, что он пьяно хулиганил, и журналиста в том, что он по вечерам бил свою бабушку кувалдой. А уж люди, которые потом поверят написанному "с мелкими бумажными нарушениями" - они, конечно, на всякого найдутся.

И ведь люди на полном серьезе этого не понимают... Что сделалось со здравым смыслом?...

P.P.S. Ну и, что характерно – фактов курского дела авторесса не знает. От слова "совсем".

http://www.miloserdie.ru/index.php?ss=1&s=68&id=14176
Павел Парфентьев (pavel.parfentiev@gmail.com) - 29.12.2010

Уважаемая Елена Долгинова.

Вы совершенно зря выгораживаете органы опеки и в деле Кузнецовой (потому что никакого бытового кошмара там попросту не было, и это хорошо известно), и в деле Цымбаловой. Потому что, хочется заметить, что по информации, полученной от семьи ни один (!) из "протоколов" и постановлений по делам об адм. нарушениях никогда до первого суда Галине не показывался и вообще она о них была не в курсе, что является серьезным нарушением закона и делает эти протоколы простой бумагой, не имеющей никакой юридической силы. При этом сами действия, по нашей информации, были полны нарушений.

Нет никакой медийной атаки на опеку. Вот борьба за права детей - да, это мощная медийная кампания с огромным финансированием. А защита прав семьи - это дело отдельных организацией, которые существуют на голом энтузиазме и никем (!) не финансируются, какие уж тут "мощные медийные кампании", Вы о чем?! Думается, что это именно Вы необдуманно участвуете в медийной кампании, направленной, к сожалению, на противодействие защиты прав семьи. А то, что семья сегодня в России под угрозой и государственные вмешательства в ее жизнь - одна из очень серьезных угроз - с этим спорить, смотря на факты, трудно.

Понятно, что проштрафившиеся в деле Цымбаловых органы опеки крайне заинтересованы в том, чтобы просто представить Цымбалову в качестве алкоголички. Хотя никаких медицинских документов, подтверждающих такой диагноз, в деле не было.

Но хорошо. Пусть даже человек был алкоголиком. Не Цымбалова, а другой, абстрактный человек. Что же, это дает теперь право органам опеки не соблюдать законов? Не относиться к этому человеку с должным уважением и не сохранять его достоинство? Ведь во всех перечисленных Вами случаях налицо были нарушения закона и серьезные. Что же Вы защищаете, Елена?

Павел Парфентьев (pavel.parfentiev@gmail.com) - 29.12.2010

Есть и еще. Наиболее очевидные и доказуемые нарушения были у нас на сайте перечислены, если читали.

А что касается интереса к нашей деятельности - то мы не прячемся. И наш сайт в сети доступен и мой адрес электронной почты. Я ни от кого не скрывался - все желающие могут связаться и пообщаться, задав свои вопросы.

Правозащитной, кстати, мы свою организацию не называем, это название из СМИ.

А некоторые наши принципы, при желании, можете изучить. И, если хотите - возразить.
http://blog.profamilia.ru/post/774
Разумеется обсуждать и детали конкретного дела (кроме опубликованных), и нашу деятельность здесь, в комментариях к Вашему материалу - было бы неуместно, да и технически неудобно.

Павел Парфентьев (pavel.parfentiev@gmail.com) - 29.12.2010

Дополним "неподписанные" протоколы - и я это подробно разъяснял в наших материалах - это не протоколы, которые человек отказался подписать. Протокол должен составляться в его присутствии, ему должны разъяснять его права, давать на подпись. Если он отказывается, подписываются свидетели отказа. С постановлением по делу все еще серьезнее - если человека законным не вызвали на рассмотрение дела, то никакого дела и нет, а постановление - юридически ничтожно.

Вы же явно намекаете на "не захотела подписать". Т.е. Вы уже, заочно, вынесли человеку приговор и выставили оценку, так я понимаю? Если да - то я никак не могу признать это правильным и хорошим действием.

Как и Вашу позицию по Кузнецовой. Все материалы по Кузнецовой доступны и никакого жуткого ужаса в квартире там не наблюдалось, с моей точки зрения.

Так вот, я против этого (дикого, на мой взгляд, но часто встречающегося) отношения - называющегося "презумпцией виновности".

За сим прощаюсь, приглашаю, при желании продолжать общение на нашей площадке или в электронной почте.

Павел Парфентьев (pavel.parfentiev@gmail.com) - 29.12.2010

Евгения, знаете, с учетом Вашего стиля рассуждения ("знаю все обо всех лучше всех") мне не очень приятно с Вами дискутировать. Но один (последний) раз отвечу.

1). Отсутствие подписей на протоколах, равно как невручение постановлений по адм. делам - лишает их юридической силы. Таких протоколов можно написать и не семь, а сто - безо всяких достаточных оснований. Вам это непонятно? Тогда советую ознакомиться с административным кодексом.

2) "2х- летнего Даниила забрали в сентябре (девочку забрали в августе) - мальчик тяжело болел бронхитом, высокая температура, родители были в алкогольном беспамятстве".

Это просто неправда. Девочку забрали из детского лагеря. Мальчика из больницы. Утверждения опеки про то, что мать отказывалась от госпитализации - ничем не подтверждаются. Вам рассказать, чем они по закону должны подтверждаться?

И т.п.

Утверждениям опеки, что они Цымбаловым работу предлагали, Вы, конечно, тоже верите.

Между тем, по умолчанию верить все же надо обычному гражданину, а не чиновнику, когда действия чиновника оспариваются. По крайней мере, таков дух нашего российского процессуального гражданского права. Исходить же из презумпции виновности родителей, основываясь на словах представителей органа, действия которого оспариваются - мягко скажем, странно. И, на мой взгляд, неэтично.

Если означенные органы защищают права детей, что мешает им это делать полностью соблюдая закон? И тогда никто бы и слова не сказал.

В общем, Ваша позиция остается для меня, мягко скажем, вызывающей удивление. То есть, если Вас когда-нибудь обвинят в преступлении, нам предлагаете верить в это сразу, потому что так говорят милиция и прокуратура? Дай Бог, чтобы Вам не пришлось столкнуться с ситуацией, когда приходится защищать свои права.

Обмануть я никого не хочу. У меня, знаете ли, попросту нет никаких личных интересов в этих делах. Впрочем, Вы этому, конечно, все равно вряд ли поверите. Думаю, впрочем, это меня волновать не должно.

За сим действительно прощаюсь.

Павел Парфентьев (pavel.parfentiev@gmail.com) - 29.12.2010

P.S.
Да, ремарка. Диагноз "алкоголизм" не тождественен ситуации со злоупотреблением алкоголем. И ставят его врачи, а не работники опеки, милиция и соседи. Если найдете медицинское освидетельствование в материалах дела - будет другой разговор.

А про безупречность Цымбаловой никто и не говорил. Вообще не бывает, да и не может быть безупречных родителей. Но родителями они от этого быть не перестают.

Художественная и весьма эмоциональная ложь про ребенка, ползавшего по отключившимся родителям - это не аргумент. И говорит она, скорее, не о Цымбаловых, а о своем авторе. Знаете, мне не по себе от таких ходов. Поневоле задумаешься - кто же, действительно, кого хочет обмануть... И главное - зачем?


http://kassidi.livejournal.com/2011/01/02/
Несколько замечаний для публики и о публике
Jan. 2nd, 2011 04:30 pm

Уже в целом ряде случаев приходится сталкиваться с реакциями, меня неизменно удивляющими. Прокомментирую их, чтобы было понятно мое отношение.

1) Господа, которые считают, что я (наша организация) считаем органы опеки и их действия всегда и везде безусловным злом, попросту не правы. Вовсе не всегда и вовсе не везде. Никто не спорит с тем, что в некоторых случаях надо спасать детей от реально существующих проблем, серьезно и реально угрожающих жизни и здоровью ребенка.

2) "Наверняка опека по сути права, чего придираться к формальностям".

Скажем, когда в курском деле указываешь на то, что акты обследования жилья никто родителям не давал, протоклы об адм. правонарушениях никто не давал на подпись, постановления по делам никто не пересылал и т.п. Говорят (в духе известного "а вор должен сидеть в тюрьме"), что все и так ясно и что за мелочные придирки и занудство.

Господа, так говорящие, вообще в жизни не понимают ничего. Самое главное - они не понимают, что эти самые "бумажные мелочи", т.е. процессуальные нормы - это и есть то, что отделяет беспредел от права. Без них любой человек может быть в любой момент на ровном месте обвинен в чем угодно.

Зачем дается на подпись протокол? Для того, чтобы человек знал, что в нем и мог это оспорить, если это ложь. Есть процедуры и на случай неподписания злонамеренного. Почему нельзя рассматривать дело в отсутствие лица, в отношении которого оно ведется (не вызывав его)? Почему постановление по делу положено вручать? Неужели ответы на все эти вопросы не ясны "рассуждателям"?

Без соблюдения этих норм у нас просто нет гарантий, что что-то вообще происходило, а все эти протоколы не были написаны задним числом вчера на коленке.

Именно поэтому закон _запрещает принимать доказательства, полученные с нарушением закона_ и использовать их в суде.

Если проблема правда есть - никто и ничто не мешает соответствующим органам действовать с соблюдением закона, собрать нормальную доказательную базу и т.п. А не нарушать закон, а потом оправдывать это тем, что "необходимость-то правда была".

Если нормы закона не соблюдены, ни суд, ни мы _не знаем_, была она или нет. То, что была - это голословное утверждение чиновника, которое делать он в такой ситуации не вправе.

3) "Общественность имеет право знать".

Это, господа, благоглупость. Общественность имеет право знать то, что имеет право знать. Скажем, о действиях чиновников она имеет право знать, кроме случаев, когда это право закон ограничивает. А о жизни частного лица и его семьи общественность "имеет право" знать ровно столько, сколько ей этого права дает закон. Т.е. она вправе знать то, что человек о себе сам опубликует, или что, в соответствии с законом, будет предано гласности. То, что человек попал в беду, желание уточнить ситуацию - само по себе вовсе не дает права непременно получать ответы на свои вопросы о человеке. Потому что беда не лишает человека прав на неприкосновенность частной и семейной жизни.

Несомненно, право задать вопрос у любого человека есть. Есть и право, не получив ответа на свои вопросы, не помогать в конкретной ситуации - кто же против, не помогай. Другое дело, что люди, желающие помогать, как правило, свои вопросы задают не публично и ответы не публикуют. А публичные вопросы такого рода - как правило, сопряжены с желанием подловить, уличить и торжествующе заявить "ну я же говорил!". О естественности и этичности такого подхода говорить не хочу. Он мерзок.

А вот права требовать ответа на свои вопросы, исходя из нелепой идеи, что выставлять свою жизнь во всех ее деталях перед всеми - это "естественно" - ни у кого нет. Кстати же, и идея, "раз не хотят показывать, значит там что-то не так" - неэтична, дурна и более характеризует не тех, о ком идет речь, а тех, кто ее исповедует.

Кстати же, хочу заметить, что если человек на какие-то вопросы ответ получает приватно, а потом его предает огласке, а также если он о чем-то личном собирает и распространяет информацию без согласия того, о ком идет речь - это, вообще-то, уголовное преступление, предусмотренное ст. 137 УК РФ. Разного рода кумушкам,
любящим поперемывать кости другим, стоит об этом помнить.


http://blog.profamilia.ru/post/774#more-774
27.12.2010
Немного о нашей «философии»

«Эти люди что-то не договаривают. Наверняка они сами виноваты. С нормальными людьми такого не происходит». «Вот вы говорите, что у них беда – а откуда вы знаете, что они не врут?». «А почему Вы всегда верите семьям, а не чиновникам?». Подобные высказывания, к сожалению, в последнее время мне приходится не столь уж редко слышать от некоторых людей.
Устав удивляться подобному ходу мысли, я считаю необходимым рассказать о некоторых принципах, из которых исходит наша организация, и которые кажутся мне совершенно очевидными и, в общем-то, единственно возможными с этической точки зрения. Теперь, когда на нашем сайте размещена информация о том, что семьи, права которых нарушаются, могут обращаться за помощью к нашей организации (http://blog.profamilia.ru/help-me) , будет особенно уместно изложить эти принципы.

I. Мы исходим из презумпции невиновности и добропорядочности семьи

В нашем российском праве есть очень важный принцип. Он касается гражданского судопроизводства по одной из категории дел, «возникающих из публичных отношений» – дел, в которых гражданин в суде оспаривает законность и правомерность действий должностных лиц и органов власти в своем отношении. Если гражданин обратился в суд и обжалует действия или бездействия органа власти или чиновника, то он по умолчанию считается правым. Не он должен доказывать незаконность действий чиновника. Напротив – это представитель власти должен в суде обосновать и доказать законность и правильность своих действий.
Причины того, почему существует именно этот принцип – можно назвать его «презумпцией правоты гражданина в судебном споре с властью» – совершенно понятны. Если бы ситуация была обратной, то было бы, с правовой точки зрения, очевидно: мы живем в тоталитарном государстве, не считающей ценностью права отдельной личности. Слава Богу, что это не так.
Вполне очевидно, что этот здравый принцип процессуального законодательства надо применять к ситуациям, когда люди жалуются на нарушения своих прав всегда. Если их жалоба не является очевидной бессмыслицей или явной ложью, то мы должны исходить из того, что люди говорят правду, пока не доказано обратное. Такое отношение – вообще-то является этическим императивом в отношениях между людьми, по отношению к каждому частному лицу.
Мы исходим и должны исходить из порядочности каждого отдельного человека и его семьи до тех пор, пока и если не будет доказано, что мы имеем дело с ложью. Это нормальное, естественное отношение к людям. Когда человек обращается за помощью, то следует полагать, что он говорит правду. Иное отношение может быть оправдано, да и то не всегда, лишь в случае, когда речь идет об известном лжеце.
Это, конечно, не означает, что мы не допускаем, что человек не может искажать истину в своих интересах или попросту заблуждаться. Такое вполне возможно и бывает. Разумеется, мы всегда готовы последовать старинному юридическому принципу – «audiatur et altera pars» – и выслушать и другую сторону, то есть чиновников, представителей государственных органов. Они, если пожелают того, вправе представить надежные обоснования законности своих действий общественности или суду. К сожалению, такие обоснования общественности представляются не столь уж часто. Представляемые объяснения часто сводятся к декларациям о том, что «все сделано правильно, потому что мы так говорим».
Почему мы относим принцип «презумпции правдивости» к «простому человеку», и не применяем его в тех же случаях к «человеку при исполнении»? Ответ прост. Если некто живет в своем доме, а кто-то, применяя силу, входит в его жилище – именно вошедший должен обосновывать свои действия. На нем лежит обязанность доказать, что он, по закону и справедливости мог и имел право вторгнуться в чей-то дом. Если Вы, придя домой, обнаружите там незнакомца, надо полагать, будет естественно именно от него ожидать объяснения того, на каком основании и как он там оказался, а не от Вас – доказательств того, что он не должен находиться у Вас дома.
Именно так выглядит ситуация, когда чиновники входят в жизнь отдельной семьи или частного лица. Их право войти в частную и семейную жизнь, привлечь кого-то к ответственности или наложить на кого-то обязанность – не является «само собой разумеющейся». Она требует законных оснований. И когда человек соглашается работать на государственной службе, он, тем самым, берет на себя обязанность: всегда быть готовым оправдать и обосновать свои действия, если они затрагивают чьи-то права. Чиновник всегда должен быть в состоянии показать, что он вступил в чью-то личную или семейную жизнь законным образом и ради действительно важной и необходимой для всего общества цели.
И разумеется, таким доказательством не могут служить простые заявления вида: «все это ерунда, на самом деле мы правы». Ведь и в споре просто повторение оспариваемого высказывания – не доказательство и не аргумент.
Также мы твердо уверены, что всякий раз, когда человеку предъявляют обвинения, претензии, в результате которых представителями государства нарушается или разрушается жизнь его семьи, этика и здравый смысл требуют считать его невиновным, пока обратное не доказано должным и надежным образом. К сожалению, этот подход, который все здравомыслящие люди всегда считали вполне очевидным, в последнее время имеет на практике куда меньше приверженцев, чем хотелось бы. Хочется надеяться, что эта ситуация постепенно исправится.

II. Мы не считаем очевидным право власти вторгаться в частную и семейную жизнь

Этот принцип, отчасти, является логическим следствием предыдущего. К сожалению, все чаще встречается мнение о том, что власть, в частности государственная, «имеет право на все, пока не доказано иное». Эта позиция представляется нам глубоко ошибочной и несовместимой с основными принципами права.
Право вмешательства государства в частную жизнь человека и его семьи с целью регулировать их или что-то в них изменить, вовсе не является очевидным. Напротив, очевидно, что каждый человек и каждая семья вправе жить так, как считают нужным, пока не наносят этим серьезного ущерба обществу в целом. Частная жизнь человека и его семьи должна быть свободна от внешнего регулирования во всех случаях, за исключением тех, когда это действительно необходимо ради блага общества в целом.
Иными словами, вмешиваясь в личную и семейную жизнь человека, устанавливая регулирующие их нормы, государственная власть должна всегда представлять веские основания для этого. Это верно как в масштабе отдельных случаев (вмешательство в жизнь конкретной семьи), так и в масштабе общества в целом.

III. Помогая людям, мы действуем как «адвокаты», а не как следователи или обвинители

Причем как адвокаты в старинном смысле этого слова. В классической римской древности, адвокатами назывались осведомленные люди, друзья и знакомые человека, которые помогали ему отстаивать свои права в суде. Слово «адвокат» происходит от глагола, означающего «звать на помощь».
На практике это означает, что, помогая семье в конкретной ситуации, мы всегда стоим на стороне семьи, выступая в роли ее советчика и помощника. Мы исходим из того, что наш «клиент» сообщает нам правду (пока не доказано обратное). С учетом этого мы советуем ему, что можно сделать в его ситуации. В некоторых случаях мы помогаем совершить необходимые шаги – обратиться в соответствующие органы, защитить свои права, привлечь внимание общественности и прессы к его ситуации и т.п. Иными словами, помогаем именно ему сделать то, что надо сделать для защиты его прав, но что сам он сделать не сумел бы, действуя как друзья, которых позвали на помощь в трудной ситуации. Как друзья, мы передаем другим его просьбы о помощи общественности, просим те или иные инстанции обратить внимание на представляемые им факты, изучить их и правильно решить дело и т.п.
При этом, разумеется, за правдивость и достоверность информации, которая нам сообщается, несет ответственность сам человек, и это естественно. Мы не можем гарантировать, что нас не ввели в заблуждение. Мы – не полиция и не суд, и мы не имеем возможности и, более того, не должны проводить дознание или следствие, собирая и представляя публике доказательства правоты или неправоты пострадавших. Разумеется, мы не будем защищать тех, неправота кого для нас очевидна или была, с нашей точки зрения, с достоверностью доказана. Мы, по мере возможности, стараемся проверять все факты – но это не всегда в наших силах. Разумеется, мы стараемся учесть и факты, представляемые «другой стороной», при этом четко отделяя их от необоснованных заявлений и деклараций. Более того, оказывая конкретную помощь семьям, мы довольно требовательно относимся к людям, которым помогаем, к исходящей от них информации – без этого, оказывая правовую поддержку, не обойтись. Но все это не меняет основного принципа: с самого начала мы стоим на стороне семьи – и это наша принципиальная позиция.
К сожалению, сегодня на практике часто существует «презумпция виновности семьи», в силу которой пострадавшие семьи находятся в неблагоприятных исходных условиях. Очень часто, в отличие от органов власти, они не могут озвучить свою позицию, имеющиеся у них факты, указывающие на то, что с ними поступают незаконно или несправедливо. Инстанции, контролирующие действия государственных органов (например, органов опеки и попечительства) «на местах» часто, даже проводя проверки, полагаются на информацию и документы, исходящие от самих проверяемых. Озвучиваемые чиновниками утверждения принимаются за данность, и даже суды, чаще всего, «по умолчанию» встают не на сторону семьи. Помогая семьям, привлекая к позиции и голосу семьи внимание общественности, мы, фактически, лишь стараемся несколько исправить этот печальный «перекос».
При этом, разумеется, мы не застрахованы от того, что нашим доверием не воспользуется кто-то, кто не имеет на него морального права. Такой риск существует всегда. В конкретной ситуации каждый должен сам для себя решать, чему и кому он верит, и будет ли он помогать той или иной семье. Мы, как организация, отвечаем за свои собственные мнения и позиции, за факты, которые утверждаем именно мы, и от своего собственного лица. В случае, если мы предаем огласке информацию, полученную от кого-то, это значит, что мы не видим оснований считать ее ложной. Но отвечать за ее полную и всецелую достоверность мы, разумеется, можем не больше, чем журналист, берущий интервью, отвечает за правдивость своего собеседника.
Взвешивать и оценивать факты, составлять собственные суждения каждый должен, разумеется, всегда сам. Мы не просим никого слепо доверять исходящей от нас информации. Мы лишь просим исходить из здравого отношения к действительности – а не из принципа «скорее всего, все сами виноваты».
Кстати, даже если конкретные люди в чем-то, действительно, «сами виноваты» – это еще не значит, что они виноваты во всем, в чем их обвиняют. Из этого не следует и то, что с ними можно поступать как угодно, нарушать их законные права и попирать их человеческое достоинство. Об этом тоже никому не стоит забывать.

Павел Парфентьев,
Председатель МОО «За права семьи»

Сообщение подготовил Православный медико-просветительский центр "Жизнь" по материалам http://kassidi.livejournal.com/ и http://blog.profamilia.ru/


http://www.r-komitet.ru/uvenalija/razdel/22122010
Правовые аспекты ювенальных технологий

Доклад члена Правления Некоммерческого партнерства в защиту семьи, детства, личности и охраны здоровья «Родительский комитет» — адвоката Павловой Л.О. на Всероссийском Родительском Форуме 22 декабря 2010 г., г. Москва

Я представляю на Форуме общественную организацию — Некоммерческое партнерство в защиту семьи, детства, личности и охраны здоровья «Родительский комитет» — которое уже более 10 лет занимается вопросами защиты прав семьи и ребенка.

Сегодня хотелось бы поговорить о ювенальных технология в России, о том,
как они реализуются и к чему ведут. В связи с малым временем только о самых общих вопросах.

Нам говорят о защите прав ребенка, но мы слышим лишь о случаях, когда защита этих прав осуществляется путем отобрания ребенка из семьи, что ведет к разрушению, распаду семьи. Мы слышим о насилии в семье, но не говорим о том, что воспитание ребенка без принуждения невозможно и любое принуждение является по существу насилием. Не говорим о том, что запрет родителям на принудительные меры воспитания ведет к невозможности сформировать у ребенка нормальное правосознание и воспитать маленького человека как ответственную личность, как человека и гражданина.

Всем понятно, что разрушение семьи не есть защита прав ребенка. Разрушение семьи деструктивно, как всякое разрушение. Тем более разрушение основной социальной ячейки общества, пусть даже и слабой, и больной, тем более жесткими и просто жестокими методами. А когда эта ячейка разрушается исполнительной властью в лице органов опеки и судом — это похоже на государственную диверсию. Разрушить — это не построить. Семья — это каждый из нас, каждый имеет мать, отца. Лишение родительских прав это судебный акт — на основании которого дети, лишенные родителей говорят: у нас была мать, был отец. Это ли общественный и государственный интерес?

Ювенальные технологии…отобрание детей это теперь почти ежедневная новость наряду с акулами в Красном море и последним выступлением Президента России. То, что ювенальные технологии отрабатывают методики отобрания детей по социальным показаниям, то, что вводится запрет на воспитание детей родителям под видом запрета насилия в семье и все это становится обыденным делом в любом уголке России, заставило родителей из разных уголков Росси объединяться и протестовать против подобных вещей. Этому и посвящен сегодняшний Форум.

Являются ли российские ювенальные технологии неким ноу-хау?

Нет- это новое название старых методик, которым уже более 10 лет. Технология — это способ, механизм реализации. Ювенальные технологии — это составная часть ювенальной юстиции.. Но только недавно мы стали ее называть на иностранный манер — ювенальные технологии. Это случилось тогда, когда механизм реализации прав ребенка был заострен на семью. Именно санкции против семьи, насильственный разрыв семейных связей — это модель западной ювенальной юстиции и ювенальных технологий. И не правы те, кто говорят, что раз нет ювенальных судов, то нет и ювенальной юстиции

К великой радости родителей и всех вменяемых сограждан в этом году Государственной думой была поставлена точка в идее создания ювенальных судов по примеру запада. Мол — не экономично, не разумно и не решает проблемы защиты ребенка по существу. Однако — видится, что это не окончательное решение, так как эксперимент по ювенальным судам продолжается без наличия закона о них и сторонники ювенальной юстиции и ювенальных технологий будут «пробивать» его дальше. Не решает, так как нет надежных законов и механизмов в Российском государстве, которые бы надежно защищали семью. Ювенальные суды — это западное ноу-хау не только не решают проблемы защиты права ребенка на семью, но наоборот противодействуют этому и по существу являются механизмом разрушения семьи как социальной ячейки общества.

Немного о праве. Действующая на сегодня в России система защиты прав несовершеннолетних в основном сформировалась с принятием в 1998 г. Государственной думой 2-х законов: ФЗ Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации, от 24.07.1998 N 124-ФЗ и ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних». от 24.06.1999 N 120-ФЗ

Именно эти два федеральных закона являются правовой основой не только для профилактики правонарушений несовершеннолетних, но и для применения ювенальных технологий, На их основе принимается региональное законодательство и работают правоохранительные органы, органы исполнительной власти на местах, в том числе органы опеки и попечительства.

На основании этих законов приняты региональные законы в основном по профилактике преступлений несовершеннолетних, различные подзаконные ( ведомственные) нормативные акты, которые и создают сложившийся механизм защиты прав несовершеннолетних ( ювенальные технологии). Сейчас действуют различные так называемые подзаконные нормативные акты — это ведомственные документы. Например, разостланы в регионы для применения Рекомендации Министерства образования и науки Российской Федерации Об организации в субъектах Российской Федерации работы по профилактике жестокого обращения с детьми, ( при письме Минобрнауки от 10.03.2009 г № 06–224) или в Московской области издана и действует «Инструкция о порядке взаимодействия служб системы профилактики по выявлению и принятию мер к устройству и оказанию государственной помощи беспризорным, безнадзорным, несовершеннолетним правонарушителям и семьям, оказавшимся в социально-опасном положении».

Эти региональные законы и тем более подзаконные акты практически не известны не только населению, но даже основной массе юристов. Их трудно найти, надо иметь доступ к дорогостоящей правовой региональной базе Консультант-плюс.

Самое печальное, что анализ этих законов позволяет сказать: реальный механизм защиты прав ребенка в России практически отсутствует и что вышеупомянутые законы и подзаконные акты в области прав несовершеннолетних являются правовой основой нынешней ситуации правового беспредела в отношении семей и их несовершеннолетних.

Итак, о двух основных федеральных законах: ФЗ Об основных гарантиях прав ребенка «№ 124 и ФЗ »Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» № 120.

Что касается закона «Об основных гарантиях прав ребенка», то можно сказать, что это рамочный закон, который действуя уже 12 лет не решил вопросов защиты прав ребенка ни в области образования, ни в области здравоохранения, не защитил право ребенка на информационную безопасность, то есть в области СМИ. Права ребенка в этих областях решаются на уровне федеральных законов «О СМИ», «Об образовании», Основ законодательства РФ «Об охране здоровья граждан» и принятых в их развитие подзаконных актах. Механизм защиты прав ребенка и семьи в них не прописан. Все попытки принять законодательные акты непосредственно направленные на широкую защиту прав ребенка замалчиваются или попросту блокируются.

Например попытки решить в Государственной думе вопрос об информационной защите ребенка ни к чему не привели. Максимум на что готовы законодатели дать маркировку об ограничении возраста детей при просмотре той или иной вредной для ребенка продукции (порно, эротика, жестокость). Но попробуйте ребенка отправить в интернет для просмотра, к примеру, сайта по истории государства Российского, как он во всей красе увидит всплывающие окна порносайтов с самой мерзкой порнопродукцией. От порнографической продукции защиты ребенку нет и лукавый совет: «выключи кнопку» не работает.

Основы законодательства РФ «Об охране здоровья граждан» уже давно лишили родителей права самостоятельно решать вопросы о лечении своих детей в возрасте от 15 до 18 лет. Например, лечение ребенка — наркомана от 16 до 18 лет решается с его согласия. Протесты против ЕГЭ ученых, родителей, педагогов привели к обратному результату: к тому, что ЕГЭ вышел из стадии эксперимента и принят за основную систему сдачи экзаменов в школе, но уже не только в выпускных классах, но и на других уровнях образования. Проект нового закона РФ »Об образовании» вообще предлагает ограничить право родителей на выбор формы образования и лишить детей их нынешнего права на домашнее (семейное) обучение. Все в школу, или в «города для детей», всех — под один гребешок, будут обучать новым нормам гуманистической морали, толерантности, свободы от родителей и семьи, так как нам это предлагают «новаторы»-авторы «Форсайт-проекта Детство — 2030» Пока еще не все дети обязаны ходить в детский сад, а ведь идея обязательного дошкольного образования уже была заявлена, но пока не прошла, скорее всего из-за нехватки детских садов и специализированных помещений в школах. Получается наша бедность, пока помогает нам сохранить для дошколят право на семейное воспитание.

Регионы сделали, что могли в развитие федерального законодательства в области гарантий прав ребенка. Есть кое-что.

Закон Московской области, принятый во исполнение федерального закона № 124 называется — «О мерах по предупреждению причинения вреда здоровью и развитию несовершеннолетних в Московской области, аналогичные есть в других регионах. Данный областной закон касается контроля за нахождением детей в местах, в которых нахождение детей не разрешается: бары, пивные, иные места, которые могут причинить вред, налагает запрет на нахождение ребенка с 23 до 6 утра без сопровождения родителей. Есть законы в некоторых регионах о запрете продажи продукции сексуального характера или алкоголя в таких-то метрах от школы и тому подобное. Это все, что реально можно сделать на местах при отсутствии единого федерального законодательства по защите прав ребенка в области образования, здравоохранения, СМИ, социальных гарантий, гарантий прав на воспитание в семье. Все просто: делегировано регионам решать вопросы гарантий защиты прав ребенка, они пусть и решают, как могут…

Но правильно говорят: Свято место — пусто не бывает». Так и у нас, в России случилось. Пустота была заполнена. Стал активно реализовываться на местах закон № 120 « Об основах профилактики правонарушений несовершеннолетних». Именно он, как наиболее жизненный и подкрепленный механизмами реализации через исполнительные и властные структуры в лице органов опеки и попечительства, Комиссий по делам несовершеннолетних и органов МВД и прокуратуры стал «работать» не только при решении вопросов профилактики правонарушений, но и при решении вопросов, контроля над семьей и реализации ювенальных технологий.

Посмотрим, на его содержание и сформулированные в нем понятия.

Безнадзорный — несовершеннолетний, контроль за поведением которого отсутствует вследствие неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанностей по его воспитанию, обучению и (или) содержанию со стороны родителей или законных представителей, либо должностных лиц. (Внимание! понятие ненадлежащего исполнения обязанностей и каких именно обязанностей в законе отсутствует, также как отсутствует в нем и размер, и форма содержания детям, что означает возможность любого толкования данных положений, что, впрочем, уже и делается)

Беспризорный — он же и безнадзорный, только еще не имеющий места жительства и (или) места пребывания (например, у ребенка, как и у родителей нет регистрации по каким-то причинам); Закон сразу же делает ребенка, то есть несовершеннолетнего, находящимся в социально опасном положении. Таким лицом признается лицо в возрасте до восемнадцати лет, которое вследствие безнадзорности или беспризорности находится в обстановке, представляющей опасность для его жизни или здоровья либо не отвечающей требованиям к его воспитанию или содержанию, либо совершает правонарушение или антиобщественные действия. (Внимание! Это означает, что опасностью для здоровья может быть: не убранный неопрятный дом, ну а вши — это уже почти что эпидемия. Выбил стекло, толкнул одноклассника, сорвал урок или с ярким шарфом в черных ботинках кричал лозунги болельщиков-фанатов на стадионе и возле него — все это может расцениваться как правонарушение и антиобщественное поведение. Общественно опасен ребенок значит общественно опасна семья, его воспитывающая. Все сразу на учете и под контроль. Санкции известны: родителям — лишение родительских прав, уголовная ответственность родителя на неисполнение обязанностей по воспитанию (статья 156 УК РФ), ну а детям — насильственное пребывание в больнице, для начала, затем приют, детский дом, затем или опека и приемная чужая семья, а в конце возможно и детская колония.)

Семья, находящаяся в социально опасном положении, — семья, имеющая детей, находящихся в социально опасном положении, а также семья, где родители или законные представители несовершеннолетних не исполняют своих обязанностей по их воспитанию, обучению и (или) содержанию и (или) отрицательно влияют на их поведение либо жестоко обращаются с ними;

Это содержание федерального закона. А что в регионах? В некоторых регионах пошли дальше. Возьмем к примеру активный и крайне взрывоопасный Краснодарский край.

Там пошли еще дальше. В законе Краснодарского края «О мерах по профилактике безнадзорности и правонарушений в Краснодарском крае» указано, что он является правовой основой для защиты жизни и здоровья несовершеннолетних, профилактики безнадзорности. В этом законе уже конкретно указано, что родитель решает только вопрос «о порядке и форме материального обеспечения» его ребенка, вопрос о размере содержании ребенка уже не входит в его компетенцию. Значит, сколько денег (или материального содержания, как в законе) надо тратить на ребенка вместо родителя теперь решают чиновники Краснодарского края. Родитель в Краснодарском крае обязан в силу упомянутого закона «обеспечить оптимальные санитарные и гигиенические требования при решении вопросов воспитания ребенка, выполнение ребенком учебных занятий». Интересно, какие такие санитарные и гигиенические нормы имеют ввиду краснодарские законодатели? Как часто и какими средствами советуют убирать квартиру и дом с целью оптимизации процесса? Советуют ли они своим согражданам, как часто надо мыть голову и ноги детям, как оптимально? А можно ли детям обливаться холодной водой для закаливания, или делать зарядку и какая из них оптимальная, или это принесет вред здоровью?. На эти вопросы закон не отвечает.Но любое из действий родителя может быть поставлено ему в вину.

Может именно в связи с тем, что родители Краснодарского края уже крайне запуганы и боятся нормально воспитывать своих детей под страхом их отобрания, под страхом личной уголовной ответственности за ненадлежащее воспитание с применение насилия (читай принуждения) к детям, эти дети, будучи безнаказанны своими родителями, стали участвовать в бандах? Пример тому станица Кущевская, где участие в бандах и ОПГ молодежи, практически детей зафиксировано всеми СМИ. Наверняка будут и другие случаи.

А ведь в законе прописано более девяти структур, которые призваны реализовывать закон: комиссии по делам несовершеннолетних и защиты их прав, органы управления социальной защитой населения, органы опеки и попечительства, органы управления образованием, органы по делам молодежи, органы управления здравоохранением, органы внутренних дел (милиции), органы управления культурой, досугом, спортом и туризмом, другие органы»

Воистину Семь нянек, а дитя без глаза». Все структуры Краснодарского края, ограничив права родителей на воспитание своих детей не смогли предотвратить участие молодежи в бандах, в кровавом убийстве в станице Кущевской. А Краснодарский закон по профилактике правонарушений типичен, он во многом совпадает с другими региональными законами, именно по ним осуществляется профилактика правонарушений, в его основе лежит Федеральный закон № 120. Что нас ждет в других регионах, когда в Москве уже было протестное пятитысячное шествие молодежи на Манежной площади, сопровождаемое насилием? Каким структурам мы отдадим на перевоспитание детей-правонарушителей. Ведь родитель теперь не вправе применить к ребенку принудительные (насильственные меры) воспитания? А структуры: детские колонии и детского дома, куда попадут дети правонарушители, не будут ли применять к ним насилие? Мы все помним бунты в детских колониях и детдомах в прошлом и уже в этом году.

Но давайте посмотрим на не столь активный регион. Каков размах профилактики правонарушений например в более или менее спокойном регионе — Рязанской области, где низка детская преступность, родители еще как-то могут воспитывать своих детей и их не так часто отнимают. Как чувствует свою защищенность семьи в Рязанской области?.

Посмотрим на примере отчета «О работе по профилактике правонарушений и преступлений несовершеннолетних Рязанского муниципального района» (материал размещен в интернете).

В отчете указано, что за 2 месяца (до 1 марта 2010 г.) на территории совершено 6 преступлений: 4 кражи 2 угона транспорта. Форма работы: за 2 месяца 2010 г. проведено КДН и ЗП 6 заседаний, на которых рассмотрено 43 вопроса. Комиссией рассмотрено 15 административных протоколов в отношении детей и 24 протокола в отношении родителей, ненадлежащим образом исполняющих свои обязанности. (Внимание! Это значит, что преступлений 6, а родителей уже наказано 24, по крайней мере 18 из них не за правонарушения детей.)

На 1 марта 2010 г. в районном банке данных на семьи, находящиеся в социально опасном положении, значится 106 семей, в которых проживает 108 детей.

Давайте, в связи с отсутствием доступности к официальной статистике, сами посчитаем количество неблагополучных семей в Рязанской области и в России в целом. Если брать статистические данные по Рязанскому муниципальному округу за основу, для верности понизив ее до 100 неблагополучных семей в одном муниципальном образовании. Получим следующие цифры. В Рязанской области муниципальных образований и городских округов — всего 60, значит в Рязанской области состоит на учете по меньшей мере 6000 семей. В России 83 субъекта Федерации, и их значительная часть более населенны, чем Рязанская область. Умножим 83 региона на 6000 неблагополучных семей и получаем 498.000 неблагополучных семей по России. Все они уже состоят на учете и на контроле. То есть где-то каждый девятый россиянин уже занесен в списки (базы данных) неблагополучных, группу риска и имеет реальную возможность пострадать. Думается, что реальные статистические цифры значительно выше, но к ним нет доступа. В проекте изменений в законодательство, обсуждавшемся летом 2010 г. Общественной палатой при Президенте РФ указывалась цифра в размере 12 миллионов детей, которые в силу малообеспеченности семей могут подпасть под необходимость регулирования их жизни в семье.

Ну и еще один аспект. Какими методами действуют чиновники-специалисты, приставленные к детям, которые по мнению сторонников ювенальной юстиции лучше родителей справятся с воспитанием детей. Опять на примере Рязанского муниципального округа. «Проведена воспитательно-профилактическая работа в …школе, проводятся спортивные соревнования, пред началом показывается фильм о вредных привычках и здоровом образе жизни, соревнования по волейболу — пишется в отчете - далее, совместно с Управлением ФСКН и Управлением образования проводятся мероприятия по профилактике наркомании, токсикомании, алкоголизма» Насчитала 4 основных вида мероприятий. Все формально — это культпросвет работа, то что может дать чиновник и не более. Да вот еще одна, пожалуй наименее формальная и наиболее действенная форма деятельности. Та самая проверенная временем и результатами — форма наставничества. «За всеми несовершеннолетними, состоящими на профилактическом учете, закреплены наставники из числа уважаемых жителей села»,- указано в отчете. Может именно из- за работы с подростками уважаемых жителей села, а не просто «горе — специалистов», более или менее спокойно в Рязанской области? Да и известно, что власти области тесно сотрудничают с Русской Православной Церковью в данном регионе в области духовно-нравственного воспитания. Одни весенние балы совместно проводимые для молодежи в Рязани чего стоят. Туда школьники стоят в очередь, чтоб попасть и в бальных платьях потанцевать вальс.

Итак, почему вышеуказанные федеральные законы, призванные защитить ребенка и семью не дает положительных результатов и, наоборот, работают против семьи?

Их недостатки очевидны: отсутствие четких правовых понятий и введение расплывчатых понятий: таких как семья в социально опасном положении; отсутствие регламентов деятельности структур, задействованных в работе с детьми, семьей; не обеспеченность гарантий защиты конституционных прав личности на защиту семьи, частную жизнь, личную и семейную тайну; криминализация без достаточных оснований естественного права родителя на воспитание своего ребенка методом принуждения (насилия) и следовательно нарушения принципа презумпции невиновности.

В итоге работа строится на подзаконных актах, разнообразных ведомственных актах, методических письмах, рекомендациях, которые не известны населению, которого они касаются.

В заключении можно указать на то, что и прокурорские проверки действия ФЗ «Об основах профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» обращают внимание на то, что «практика применения Закона о профилактике в Москве, Московской, Владимирской, Кемеровской, Томской, Тамбовской, Новосибирской областях показала, что уже с первых дней обозначились его слабые стороны: несовершенство отдельных норм, необходимость дополнительного нормативного регулирования. Нет единообразного толкования и применения Закона (по материалам совместной статьи Н.Волковой — заместителя начальника управления по делам несовершеннолетних и молодежи Генеральной прокуратуры РФ и О. Величко, доцента Института повышения квалификации Генеральной прокуратуры РФ)

Характерно, что прокуратура заботится о соблюдении прав ребенка, но сама не только не в состоянии реально что-то сделать, кроме как зафиксировать нарушение прав, но сказать о том, как и кто создаст должен защитить права ребенка.

Остается один способ — способ контроля над семьей путем изъятия детей и лишения родительских прав. Для этого есть структуры и законы. И реально мы можем получить только:

— установление жестокого контроля над семьёй, в том числе при оказании социальной помощи;
— введение обязательного уровня материального обеспечения (содержания) и обеспечения жильем ребенка, несоответствие которому повлечёт изъятие детей по бедности;
— усиление уголовной ответственности за невыполнение родителями обязанности по воспитанию ребенка, сопряженное с жестоким обращение с детьми, под которым понимаются любые принудительные воспитательные меры, которые расцениваются как насилие, жестокость и ограничения прав и свобод ребенка;

— проведение милицейских расследований на предмет установления «вины» родителей по любому телесному повреждению, или заболеванию ребенка.

— введение антисемейного и антизаконного «Единого детского телефона доверия» для доносов детей на родителей и незаконного сбора информации о частной жизни каждой семьи;
— отмену положений закона «Об иммунопрофилактике инфекционных заболеваний» и введение системы принудительной вакцинации;
— введение обязательного сексуального просвещения», под видом «здорового образа жизни».

При подобном положении вещей трудно ожидать, что родители спокойно согласятся с давлением, которое на них оказывается. Трудно ожидать социального согласия и взаимодействия власти и общества. Хочется надеяться, что те, от кого зависит принятие решений, проявят здравый смысл и политическую волю для ликвидации напряженности в обществе, реализации в стране законопроектов, направленных на реальную поддержку семьи и ребенка, создания атмосферы доверия государству, уверенности в том, что оно может защитить своих граждан от произвола, насилия и жестокости.