Сколько детей гибнет в России от рук родителей: правда и мифы
http://blog.profamilia.ru/post/488
"За права семьи". Межрегиональная общественная организация

Ведя дискуссии с самыми разными людьми, относящимися ко всем слоям российского общества, приходится раз за разом сталкиваться с одним и тем же явлением. В ответ на все аргументы, приводимые в пользу необходимости сохранять и уважать автономию семьи, ее прав принимать решения о воспитании и образовании ребенка, защиту ее жизни от произвольных вторжений извне, звучит одно и то же эмоциональное: «Вы что, не знаете, что по статистике в России ежегодно от рук родителей гибнет 2.000 (варианты – 30.000 или даже 200.000) детей?! С этим надо что-то делать!!».
Разумеется, эмоциональное восприятие этой нелегкой темы вполне понятно. Но, к сожалению, эмоции людей по подобным поводам могут использоваться и используются часто в не самых благовидных целях. Под наплывом эмоций перестают восприниматься и факты, и взвешенные аргументы – и люди легко соглашаются с тем, что не только не сможет решить существующие социальные проблемы, но и создаст новые, еще более опасные.
Каковы же действительные факты? Сколько детей страдает от различных преступлений каждый год и гибнет от рук своих родителей? Мы провели небольшое исследование, и обнаружили, что расхожие «надежные статистические данные» вовсе не соответствуют действительности.
Сразу же бросается в глаза сильное «расхождение в показаниях». Некоторые источники утверждают, что в России ежегодно от рук родителей погибает 200 тысяч детей. Происхождение этих данных не вполне ясно, но они совершенно не согласуются с другими, более надежными данными. Собственно, они ни на чем не основаны.
В другом средстве массовой информации утверждалось: «По данным разных ведомств, в России от рук родителей погибает от 10 до 30 тысяч детей в год». Ссылки ни на какие конкретные данные также не приводятся, и с более надежной, официальной информацией эти сведения не согласуются.
Несколько более реалистично выглядят другие данные – но увы, и они не выдерживают проверки.
Так, в 2006 году тогдашняя председательница комитета Госдумы по делам женщин, семьи и детей, известная сторонница введения ювенальной юстиции и прочих систем «защиты прав детей», печально зарекомендовавших себя в других странах, Екатерина Лахова, утверждала, что ежегодно две тысячи российских детей погибают от рук своих родителей.
«Только по официальной статистике, в России ежегодно от рук родителей погибают 2 тыс. детей«, – рассказал другому СМИ исполнительный директор общественной организации «Право ребенка» Борис Альтшулер.
Но и эти данные оказались неточными, а их источники остались неизвестными. Дело в том, что в 2007 году по официальным данным МВД и Следственного Комитета при прокуратуре РФ всего погибло в результате преступлений 2.500 детей (в 2008 – 1.900). Это – общее число погибших детей. Цифры, приведенные выше со слов Е. Лаховой и Б. Альтшулера, очевидно, стали результатом неточных формулировок и поспешных интерпретаций. Точно так же, как целый ряд СМИ решил, невнимательно прочитав текст опубликованной МВД информации, что все эти дети погибли от рук педофилов, точно так же защитники прав детей решили, что все они погибли от рук родителей. Между тем, таких данных в статистике не содержалось.
Более того, если верить другим данным МВД, приведенным Министром внутренних дел, в 2009 году всего в отношении несовершеннолетних было совершено 106 тыс. преступлений (цифра включает все преступления, а не только убийства), из них родителями детей было совершено 4 тыс. Нетрудно подсчитать, основываясь на этих цифрах, что лишь 4% преступлений в отношении детей совершаются родителями, а 96 процентов преступлений, включая и убийства, соответственно, были совершены вовсе не родителями.
Сколько же из примерно двух тысяч детей, погибающих в России в год в результате преступлений, действительно гибнет от рук собственных родителей? Наиболее точный ответ на этот вопрос был дан в 2005 году заместителем Генерального Прокурора РФ. По его словам, с 2000 по 2005 год в России от рук родителей всего погибло 1.086 детей. Заместитель Генпрокурора «отметил, что это официальная статистика, и разговоры о том, что в России от рук родителей гибнут от тысячи до двух тысяч детей ежегодно, не соответствуют действительности». Нетрудно догадаться, что цифры Генпрокуратуры – наиболее точные (поскольку представители прокуратуры всегда участвуют в уголовном процессе по делам об убийствах). Она не заинтересована ни в преувеличении, ни в преуменьшении статистических данных. Эти данные в целом соответствуют и данным, приводившимся в тот же период «Российским детским фондом», по данным которого в 1999 г. от рук родителей в России погибло 200 детей.
Иными словами, цифра, приводимая Е. Лаховой и Б. Альтшулером в действительности завышена в 10 раз. Каждый год в России от рук родителей гибнет 200 детей, а не две тысячи. И еще неизвестно, только ли случаи убийства детей родными родителями отражены в этой печальной цифре. Вполне возможно, что случаи убийства ребенка отчимом или мачехой включены сюда же.
Разумеется, каждая смерть ребенка, тем более, если ее причиняют самые близкие люди – трагедия. И, разумеется, убийство ребенка должно строго наказываться по нормам действующего уголовного права. Однако, думается, что указанная цифра никак не может оправдать введения «тотального воспитательного контроля» в отношении всех российских родителей. Контролировать все семьи из-за того, что среди родителей встречаются изверги – все равно, что обыскивать на выходе из супермаркета всех покупателей, раздевая их догола, только потому, что в магазинах временами воруют. И, совершенно понятно, что подлинная статистика не может оправдать создания масштабных государственных программ по «надзору за семьями», получения крупных грантов и государственного финансирования организациями, продвигающими подобную «защиту прав ребенка». Поэтому без преувеличения реальной статистики сторонникам ювенальных технологий, связанных с «защитой прав ребенка», никак не обойтись.
Именно по этой причине преувеличивают статистику опасного насилия над детьми и зарубежные службы, «защищающие» права ребенка. Чтобы существовать, получать все возрастающее финансирование от государства, им постоянно нужно демонстрировать ужасающий масштаб проблемы. Ведь именно «масштаб проблемы» и оправдывает само их бытие. Вот и приходится одним организациям записывать в «насилие над ребенком» все, вплоть до строгого взгляда или замечания, а другим – утверждать, что каждый 12-й ребенок в их стране становится жертвой педофилов. Увы, для подобных организаций «создание статистики» – вопрос финансового выживания и благополучия.
Не приходится удивляться, что, несмотря на интенсивную работу «защитников детей» в других странах, масштабы насилия над детьми лишь растут под их чутким присмотром. Ведь, в действительности, никто не заинтересован в том, чтобы насилия становилось меньше. На что же тогда будут жить «санитары общества»?...


Лишение родительских прав: немного о статистике и о судах
http://blog.profamilia.ru/post/490

Хочется сказать несколько слов о еще одном аргументе, который часто используют для нападок на семью, как институт. А именно – о статистике лишения родительских прав. Мол, раз так много людей, лишенных родительских прав, значит они не исполняют нормально родительские обязанности.
Логика этого аргумента, конечно, несколько ущербна, поскольку в основе ее лежит убеждение «раз лишили, значит за дело». Это, конечно, неверный подход. Дело в том, что такие иски нередко предъявляют органы опеки – и, как следует из многочисленных случаев даже только получивших публичную огласку злоупотреблений, они вовсе не всегда имеют под собой реальные основания.

Краткий взгляд на статистику:
«На круглом столе, проведенном в Общественной палате вместе с сотрудниками прокуратуры и МВД, вчера прозвучали данные о преступлениях против несовершеннолетних в России за 2007 год. Органы прокуратуры проверили 179 тысяч жалоб на невыполнение родителями своих обязанностей, в том числе на жестокое обращение с детьми. Было подано 50 тысяч исков в суд для лишения родительских прав, сообщил и.о. начальника департамента охраны общественного порядка МВД России Михаил Артамошкин.
За прошлый год в стране погибли 2,5 тысячи детей и были отмечены факты насилия против 70,5 тысячи несовершеннолетних. Более 6 тысяч преступлений против детей совершают их родители. На профилактический учет в органах внутренних дел в 2007 году были поставлены 103,5 тысячи родителей, а еще 74 тысячи лишены родительских прав, сообщила старший прокурор правового управления Генпрокуратуры Ольга Мохова».

Итак, допустим, в 2007 году 50. тыс. исков было подано прокуратурой. Всего лишено родительских прав 74 тыс. родителей, стало быть в отношении 24 тыс. иски подавались другими лицами – родными, вторым родителем, органами опеки и попечительства. Сколько конкретно исков исходило от органов опеки, сказать, конечно, трудно.
Насколько такие иски справедливы – судить можно. Справедливы они не всегда. Здесь достаточно вспомнить судебное дело Веры Камкиной, у которой дети были отобраны, фактически, только в связи с ее бедностью (что, кстати, противоречит нормам Европейской Конвенции о защите прав человека в ее официальной трактовке Евросудом). И органы опеки, и прокуратура в суде требовали лишения родительских прав. Требование это справедливым, собственно, в свете требований международного (а значит – и российского) права не было. И это только один пример, привлекший наибольшее внимание публики.

Как суды рассматривают такие иски – в эфире «Эха Москвы» в сентябре 2009 года рассказала руководитель пресс-службы Московского городского суда Анна Усачева:
«Анализируя судебное решение, можно сказать, что если с исковым заявлением о лишении родительских прав обращается представитель органа опеки, либо прокурор, то данный факт – сигнал для суда, что ситуация с ребенком достигла критического уровня и необходимо принимать оперативные меры. Подобные иски судьями удовлетворяются. В случае если с исковым заявлением обращается один из родителей, судьи, проверив обоснованность требований, иногда принимают решение об отказе. Вместе с тем у второго родителя появляются возможность переосмыслить свое отношение к ребенку».

Иными словами, суждению прокурора или органа опеки суды просто доверяют. Т.е. решение о лишении родительских прав принимается на основании свидетельств, исходящих от того же органа, который обращается с иском о лишении родительских прав, а реальное исследование обстоятельств дела по существу судом не осуществляется.
А когда осуществляется – это тоже вовсе не всегда делается в согласии с правом. Скажем, если судья заявляет одинокой матери, что раз она не может заработать по прожиточному минимуму на каждого ребенка в семье, то детей у нее надо отобрать – это, наверное, иначе как противоестественным цинизмом назвать трудно. И нормам права это тоже противоречит (см. постановления Евросуда по делам Савины против Украины – no.39948/06, 18 марта 2009. См. Также: K.A. против Финляндии, no.27751/95, § 92 ECHR 2003-I; Мозер против Австрии, no. 12643/02, § 68, 21 сентября 2006; Валлова и Валла против Чехии, §§ 73-76, no. 23848/04, § 72, 26 октября 2006 и др.).
Разумеется, никто не спорит, что есть ситуации, в которых родителей нужно и следует лишать родительских прав. Но, конечно, это должно делаться вовсе не в связи с бедностью семьи и тому подобными обстоятельствами. И порочная система, при которой орган опеки на практике сам решает, когда вмешаться в жизнь семьи, сам оценивает ситуацию в семье, сам отбирает детей (нередко получая необходимые по закону документы уже post factum, причем необходимое решение становится чистой формальностью), сам подает иск в суд, который практически всегда некритично принимается судом и удовлетворяется – должна претерпеть серьезные изменения. Потому что, фактически, она означает, что орган опеки наделяется правом произвольно решать судьбу семьи – особенно когда у нее нет денег на оплату услуг хорошего юриста.


«В России все чаще убивают детей»: о создании мифов и статистике ложных доносов
http://blog.profamilia.ru/post/614#more-614

Мы уже писали о том, как широко распространяют пропагандистские мифы о том, что в России каждый год неимоверное количество детей гибнет от рук родителей. И вот, пришла пора медиа-страды, и нам приходится наблюдать, как собирается новый урожай мифов.
«В России все чаще убивают детей» пишет Утро.ру и цитирует сведения, озвученные детским омбудсменом Павлом Астаховым на совместной Российско-Французской конференции, посвященной «защите прав ребенка»:
«В 2009 году 108 тысяч детей стали жертвами преступлений, почти 2 тысячи погибло. В 2009 году в органы опеки и попечительства РФ поступило 37 тысяч сообщений о детях, находящихся в условиях, угрожающих их жизни и здоровью, более 6 тысяч детей отобраны у родителей в связи с этими сообщениями», – сказал Астахов в ходе российско-французской конференции «Защита детей от насилия».
Нет никаких сомнений, что Франция, в которой ювенальные суды нередко отбирают детей за то, что родители их «слишком любят» (вспомним случаи с нашими соотечественницами Натальей Захаровой и Светланой Вахитовой), и где, по некоторым сведениям, около 50% детей, отобранных у родителей, были изъяты из семей незаконно и без достаточных оснований – это лучший образец заботы о защите детских прав. У обладателей такой замечательной системы стоит поучиться. Но сейчас мы не будем это обсуждать, а уделим внимание представленным цифрам и их интерпретации в прессе.
Две тысячи детей, погибших в результате преступлений, это, безусловно, трагедия. Но почему же «Утро.ру» с такой уверенностью пишет – в России «все чаще» убивают детей. Есть ли основания для нагнетания обстановки?
Таких оснований нет. Напомню, что в 2007 году по официальным данным МВД и Следственного Комитета при прокуратуре РФ всего погибло в результате преступлений 2.500 детей. В 2008, по данным той же Генпрокуратуры погибло 1900 детей, а в 2009 – 1600 (что и сказать – действительно «почти 2000», плюс-минус несколько сотен – очевидно, не в счет). Как можно видеть, это число падает в абсолютном выражении.
Можно посчитать и средний уровень смертности детей в результате преступлений. Берем за основу данные Росстата о численности населения в возрасте до 19 лет по России за эти годы (2007 – 31970 тыс. чел., 2008 – 31031, 2009 – 30353), выяснив, что доля детского населения в этом числе в 2008 г. (26055 тыс. человек по данным того же Росстата) составляла примерно 84% и предположив, что в эти годы она оставалась примерно постоянной, мы проводим несложные вычисления и выясняем, что уровень смертности в результате преступлений на 100 тыс. человек детского населения составлял: 9,3 (2007), 7,3 (2008) и 6,3 (2009). Иными словами, и это число также с каждым годом снижается.
Иными словами, число детей, погибших в результате преступлений, с каждым годом падает, если верить официальной статистике. А некоторые журналисты внедряют в умы россиян мысль о том, что оно растет. Зачем?
Причем речь идет обо всех детях, погибших в результате преступлений. Из них, скажем, в 2009 году, именно в результате насилия (далеко не только семейного) погибло 700 детей. Нет никаких оснований полагать, что в результате семейного насилия в 2009 году погибло больше детей, чем в другие годы. Каково оно в действительности, мы уже писали – примерно 10% (около 200 человек в год).
Однако все эти факты не мешают порталу KM.RU ярко и солнечно писать о том, что «Две тысячи российских детей погибли от издевательств в 2009 году».
Кого-то еще удивляет, что после этого по народу гуляет миф о «родителях-извергах»? Этот миф, разумеется, подкрепляется и другими публикациями, появляющимися в прессе на фоне приведенных нами замечательных заголовков, например такими: «А. Левитская: «Работники образования обязаны реагировать на признаки семейного неблагополучия»». Нет, совершенно понятно, что это не о том. Никто и не думает обвинять представителей Минобрнауки в поддержке мифов. Но впечатление от одновременного появления подобных публикаций – вполне предсказуемо.
Кому и зачем нужны преувеличенные цифры и мифы о том, как детям плохо в семье? Предоставим догадываться и судить об этом читателю.
Против того, что эти ошибки и преувеличения – чистая случайность говорит то, что мы знаем об американской практике. Когда в 1994 Национальный Комитет по предотвращению насилия над детьми подвергли критике за то, что он публиковал в своем статистическом отчете неточные и завышенные данные о насилии над детьми (в частности, выдавая за реальное число случаев насилия количество «сигналов» о насилии, поступивших в службы защиты детей), Дебора Даро, один из авторов отчета, вполне честно сказала прессе:
«Наша задача не в том, чтобы сообщить людям абсолютную истину, а в том, чтобы дать им почувствовать глубину проблемы»[1].
К слову о глубине проблемы. Мы уже рассказывали о том, какими неприглядными методами «защитники детей» порой призывают граждан к слежке друг за другом. Это приносит свои плоды. На той же русско-французской конференции Павел Астахов сообщил:
«В 2009 году в органы опеки и попечительства РФ поступило 37 тысяч сообщений о детях, находящихся в условиях, угрожающих их жизни и здоровью, более 6 тысяч детей отобраны у родителей в связи с этими сообщениями»
Напомним, что при реальной угрозе жизни и здоровью, согласно 77 статье Семейного Кодекса органы опеки немедленно отбирают ребенка у родителей. Таким образом, даже предположив, что все шесть тысяч детей были отобраны законно (что маловероятно, с учетом даже только тех злоупотреблений органов опеки, которые становятся публичными), можно сделать печальный вывод: 84% «сигналов» от граждан в органы опеки оказываются ложными доносами. На их основании происходит, таким образом, неправомерное вторжение в частную жизнь семьи.
Интересно, эта цифра – устраивает сторонников вмешательства в семьи? Считают ли они, что это нормально?
P.S. Мы не имеем в виду, что детей не надо спасать, когда их жизни и здоровью угрожает действительная опасность. Надо. Однако, мы считаем, что делать это надо, не поощряя доносительство «всех на всех», не вмешиваясь в жизнь нормальных семей без доказанных оснований, и не манипулируя эмоциями населения с помощью ложных мифов и преувеличенных цифр.

[1] Brenda C. Coleman, Associated Press, «Abuse, Neglect Killed About 1,200 Children in ’93,» Charlotte Observer, (April 8, 1994)


«В интересах ребенка?»: о «защите детей» – языком фактов
http://blog.profamilia.ru/post/599#more-599

Сторонники вмешательства в жизнь семьи со стороны государства заявляют, что это необходимо в интересах ребенка. Надо спасти ребенка «от опасности», которая угрожает ему в родной семье, и поместить его «в безопасную среду», где у него будут «лучшие условия для воспитания и развития». Однако, правдивы ли эти утверждения? Действительно ли это делается «в интересах ребенка»?
Сторонники «систем детозащиты» не рассказывают об этом, но факты доказывают обратное. Поскольку в России еще не проводилось серьезных исследований на эту тему, да и регулярные изъятия детей из семьи – дело относительно новое, мы не можем привести данные по нашей стране. Но можем привести их по тем странам, в которых аналогичная система действует давно и «успешно» – прежде всего, по США.
Поместить в безопасную среду?
Вот каковы некоторые факты:
• Исследование, проведенное в Балтиморе в 1992 году показало, что случаи доказанного сексуального насилия над детьми в приемных семьях происходят в четыре раза чаще, чем в среднем по населению[1].
• Исследование в штате Индиана, проведенное с использованием той же методологии, выявило в два раза более высокий уровень случаев сексуального и в три раза – физического насилия над детьми в приемных семьях. В детских домах уровень физического насилия в десять раз, а уровень сексуального насилия над детьми – в 28 раз превышал средний уровень по населению (преимущественно за счет насилия детей друг над другом)[2] Оба исследования учитывали лишь официально зарегистрированные случаи насилия – поскольку имеются достаточные данные о том, что такие случаи насилия часто замалчиваются, реальный уровень выше.
• Исследование в отношении приемных детей в Орегоне и в штате Вашингтон показало, что около трети из них переживали насилие со стороны одного из приемных родителей или других взрослых, живущих с ними[3].
• Еще одно балтиморское исследование выявило, что случаи насилия имели место в 28% обследованных приемных семей – т.е. более, чем в четверти[4].
• Исследование, проведенное в двух регионах штата Джорджия, показало, что среди детей, предназначенных на усыновление, 34% пострадали от насилия, пренебрежениях их потребностями и иных тяжелых условий, пока находились в приемных семьях. Среди тех, кто недавно поступил в систему, 15% пострадали от этих факторов в течение своего первого года пребывания в ней[5].
• Исследование, проведенное среди девушек, прошедших Casey Family Program, считающуюся «образцовой программой семейного устройства», в 1990 г. показало, что 24% из них подвергались сексуальному насилию или попыткам такового, находясь в приемных семьях[6]. В последующем сотрудники программы, проведя исследование среди девушек, находящихся в приемных семьях, заявило, что удалось снизить это число «всего до 12%»[7].
• Марсия Лоури, исполнительный директор организации “Children’s Rights” (сторонница приемных семей, а не сохранения родных семей), свидетельствует: «Я долгое время занималась этой работой и представляла интересы тысяч и тысяч приемных детей … и я практически не встречала ни мальчиков, ни девочек, которые бы находились какое-то время в приемных семьях и не перенесли какую-либо из форм сексуального насилия – со стороны других детей или кого-то еще»[8].
• Наконец, анализ официальной статистики по США показывает: уровень смертности детей, находящихся в приемных семьях, в 2,17-2,5 раза превышает уровень детской смертности по населению в среднем.
Ситуация в других странах обстоит не лучше:
• Так, по данным английского исследования, дети из приемных семей, по оценкам детских врачей, в 7-8 раз чаще подвергаются насилию, а дети на государственном обеспечении – в шесть раз чаще, чем дети в среднем по населению[9].
• После того, как в 2005 г. по шведскому телевидению был показан фильм «Украденное детство», где шестеро взрослых, ставших в детстве жертвами «системы семейного устройства», рассказали о перенесенных ими в детстве физическом и сексуальном насилии, других злоупотреблениях, в стране было проведено масштабное изучение случаев нарушения прав детей в детских домах и приемных семьях. Более 1000 взрослых обратились к исследователям, желая сообщить о перенесенных страданиях. К декабрю 2009 года были собраны сведения от 600 из них, и более 404 случаев были обобщены. Среди них 85 процентов перенесли насилие в приемных семьях, 62 – в детских учреждениях, куда были помещены, 12 процентов – в иных условиях (многие пострадавшие подвергались насилию и в учреждениях, и в приемных семьях). Более половины опрошенных подвергались, находясь «под опекой государства», сексуальному насилию.
Несмотря на то, что в России подобного рода статистика еще не собрана, данных о том, что российские детские дома, куда попадают изъятые из семей дети, не менее опасны, чем американские приемные семьи, вполне достаточно. Не будем здесь говорить о нашумевшей недавно истории Артема Комиссарова (которая, кстати, касается еще и темы «детдомовской психиатрии», актуальной и в России, и в США). И без нее примеров более чем достаточно.
Вот лишь некоторые:
• Хабаровский край, 2010. Воспитатель детского дома изнасиловал девятилетнюю воспитанницу.
• Свердловская область, 2010. В детском доме подросток изнасиловал 9-летнего ребенка.
• Красноярский край, 2010. Воспитанники детского дома изнасиловали сверстника.
• Талица, 2009. Судом оправдан бывший директор интерната, где было изнасиловано более 30 воспитанников.
• Якутск, 2007-2009. Один воспитанник детского дома насиловал другого.
• Нижний Тагил, 2008. Двое воспитанников детского дома изнасиловали 11-летнего совоспитанника.
• Архангельск, 2007. Представители французской благотворительной организации два года насиловали воспитанников детского дома.
• Волгоградская область, 2007. Директор детского дома насиловал воспитанников.
• Алтайский край, 2006. За изнасилование осужден воспитатель детского дома (9 доказанных эпизодов).
Иными словами, что в США, что в России для детей, в общем и целом, значительно безопаснее находиться в родных семьях, даже если это связано с угрозами злоупотребления. Только если оставление в семье связано с явной и серьезной угрозой со стороны родителей, может быть оправдано изъятие ребенка из семьи.
Спасти от опасности?
Действительно ли там, где «система защиты детей» работает давно и прочно, детей забирают из семей именно тогда, когда им угрожает реальная опасность? Факты говорят об обратном:
• Три отдельных исследования, проведенных в 1996 г., показали, что 30% американских приемных детей могли бы спокойно вернуться к своим семьям, если бы не бедность и плохие жилищные условия родителей[10].
• Четвертое исследование показало, что «даже доказанное насилие в отношении детей не так серьезно влияет на возможность возвращения детей, как низкий заработок или плохие жилищные условия семьи»[11].
• Исследование, проведенное Child Welfare League of America в г. Нью Йорк показало, что в 52% случаев опасности для детей можно было бы избежать, обеспечив семье помощь в присмотре за ребенком в дневное время. Однако вместо этого социальные службы обычно отбирали детей и помещали их в приемные семьи[12].
• Национальная Комиссия по детям в США пришла к выводу, что дети часто изымаются из своих семей «преждевременно или без необходимости», поскольку механизм федерального финансирования дает штатам «серьезный финансовый мотив» предпочитать отбирать детей, а не оказывать семьям помощь, позволяющую им продолжать жить вместе[13].
• Бывший директор американского «Национального Центра по вопросам насилия над детьми и пренебрежения ими» Дуглас Бешаров сообщает: «В 1963 году около 75000 детей были помещены в приемные семьи в связи с насилием над ними или пренебрежением их потребностями. В 1980 эта цифра возросла до 300000. Из этих детей примерно половина провела вне родной семьи как минимум два года, и примерно одна треть – более шести лет. Однако, как указывают собранные федеральным правительством данные, выяснилось, что до половины этих детей не находились в явной опасности и могли быть без опасений оставлены на попечении своих родителей»[14]. Причину этого Бешаров связывает с отсутствием нормальных границ для вмешательства служб защиты детей в жизнь семьи и с отсутствием четких критериев для принятия соответствующих решений.
• В 85% случаев, объявленных «пренебрежением нуждами ребенка», речь, в действительности, шла о бедности. Таково мнение Тревора Гранта, бывшего Главы детского отдела Социальных Служб Нью Йорка. Он поясняет: «Семьи разрушаются по совершенно ничтожным причинам. Если сломана мебель или в доме грязно, сотрудники соцслужб забирают ребенка. Если есть хоть малейшее сомнение, для соцработника безопаснее всего забрать ребенка, указав в качестве причины пренебрежение его нуждами, поскольку это никогда не приходится доказывать в суде»[15].
Ситуация в России не отличается в этом отношении от американской – «резиновые» формулировки законов и подзаконных актов на практике оставляют любое решение на усмотрение суда, а фактически – органов опеки и попечительства.
Американскую ситуацию, к которой, как указывают все факты, двигаемся и мы в России, описывает профессор социальной работы Дункан Линдси. Вот как он пишет о судьбе детей, «попавших в систему»: «Как только они оказались внутри нее, за ними захлопывается бюрократическая дверь, и выбраться обратно уже сложно. Бюрократическая инерция поддерживает сама себя. Надо следовать процедурам. Надо заполнять бланки. Надо проводить заседания и опросы. Еще бланки. Никто не хочет принимать на себя ответственность за возвращение детей в возможно опасное домашнее окружение. Обязанность доказывать свою правоту ложится уже не на агентство, которое, как оно считает, правильно сделало, изъяв детей, а на родителей, которые должны убедительно доказать, что их детям можно позволить вернуться домой. Система, созданная для помощи детям и семьям, утратила понимание своего смысла»[16].
Эту точку зрения подтверждают и исследования:
• Исследование случаев насилия над детьми и пренебрежения их потребностями, проведенное в Массчусетсе, показало, что тяжесть травмы снижала вероятность изъятия ребенка из семьи. Решение изъять ребенка из семьи зависело не от тяжести травмы, а от финансовой возможности семьи оплатить медицинскую помощь[17].
• Изучение ситуации с изъятиями детей учеными, правительственными комиссиями и юристами в целом ряде случае приводило к одному и тому же выводу – 30% детей, изъятых из семей, были отобраны без всяких реальных оснований и не должны были подвергаться изъятию[18]. Исследователи пришли к выводу: «Эти дети были изъяты из семьи не ради их безопасности, а ради безопасности соцработников».
Можно было бы продолжать приводить данные, но уже приведенные в достаточной мере показывают: действующая в США система приводит к огромному числу случаев изъятия детей без всяких оснований. Эти дети годы проводят вне родной семьи, и родители не могут защитить их и свои права, несмотря на более развитую, чем российская, традицию юридической защиты прав граждан в судах. При этом американская система «защиты детей» полностью аналогична российской в трех главных аспектах: (а) «резиновые» формулировки законов и нормативных актов дают почти безграничные возможности для вмешательства в жизнь семьи, (б) для представителя соответствующих служб всегда безопаснее забрать ребенка, чем оставить в семье и (в) финансовая составляющая системы дает стимул изымать детей из дома, но не воссоединять семьи.
Лучшие условия воспитания и развития?
Факты доказывают, что родная семья куда более безопасна для ребенка, чем та «безопасная среда», куда он попадает после «спасения». От фактов никуда не деться, поэтому «детозащитники» находят новый аргумент в оправдание своих действий. Попав в детский дом или приемную семью, ребенок будет, якобы, лучше развиваться, чем в родной, «неблагополучной». Так ли это?
Факты и в этом случае говорят об обратном:
• В одном из самых масштабных исследований в США, посвященных влиянию изъятия из семьи на социальное будущее ребенка, были изучены биографии 15000 детей, попавших в поле внимания «служб защиты детей» с 1990 по 2003 г. Учитывалась частота подростковых беременностей среди этих детей, совершения подростками правонарушений, уровень безработицы среди них. Сравнивались группы детей, подвергшихся схожим по характеру злоупотреблениям в семьях. По всем изученным показателям дети, которые после этого были оставлены в родных семьях имели меньше проблем, чем дети, помещенные в приемные семьи. Этот вывод оставался верным даже в тех случаях, в которых родные семьи получали куда худшую социальную поддержку, чем приемные[19].
• Ученые из Университета Миннесоты провели исследование, сравнив уровень развития детей, переживших примерно одинаковые злоупотребления, и оставшихся в родных семьях с уровнем развития детей, помещенных после этого в приемные семьи. Дети, оставшиеся в родных семьях, выигрывали в развитии даже в тех случаях, когда их семья получала минимальную государственную социальную поддержку или не получала никакой[20].
Исследования в других странах показывают, что у детей в приемных семьях в среднем хуже успехи в учебе, больше проблем с поведением и психопатологий.
Все это говорит о том, что и с точки зрения развития ребенка изъятие его из родной семьи наносит ему существенный ущерб.
Итак, все три существенных части утверждений сторонников широкого вмешательства государства в жизнь семьи «для спасения детей» ложны. Дети весьма часто изымаются из семьи не ради спасения их от опасности, а ради большего спокойствия ответственных чиновников. Среда, в которую помещаются дети после изъятия, обычно значительно более опасна для них, чем их родная семья. Их развитие в результате изъятия страдает сильнее, а социальное будущее оказывается более угрожающим, чем у их товарищей по несчастью, оставшихся в родной семье.
Иными словами, в огромном числе случаев вмешательство государства в жизнь семьи и изъятие из родной семьи ребенка осуществляется вовсе не в интересах ребенка, и это совершенно очевидно.
Нужна ли нам в России эта система, которая уже начала активно действовать в нашей стране?

[1] Mary I. Benedict and Susan Zuravin, Factors Associated With Child Maltreatment by Family Foster Care Providers (Baltimore: Johns Hopkins University School of Hygiene and Public Health, June 30, 1992) charts, pp.28,30.
[2] J William Spencer and Dean D. Kundsen, “Out of Home Maltreatment: An Analysis of Risk in Various Settings for Children,” Children And Youth Services Review Vol. 14, pp. 485-492, 1992.
[3] Peter Pecora, et. al., Improving Family Foster Care: Findings from the Northwest Foster Care Alumni Study (Seattle: Casey Family Programs, 2005).
[4] Children’s Rights, Inc., “Expert research report finds children still unsafe in Fulton and Dekalb foster care,” Press release, Nov. 5, 2004.
[5] Memorandum and Order of Judge Joseph G. Howard, L.J. v. Massinga,, United States District Court for the District of Maryland, July 27, 1987.
[6] David Fanshel, et. al., Foster Children in a Life Course Perspective (New York: Columbia University Press, 1990), p.90.
[7] .How Are The Children Doing? Assessing Youth Outcomes in Family Foster Care. (Seattle: Casey Family Program, 1998)
[8] Dana DiFilipoo “Avalanche of Anguish” Philadelphia Daily News, Jan. 21, 2010.
[9] Hobbs GF, Hobbs CJ, Wynne JM. Abuse of children in foster and residential care. Child Abuse Negl. 1999 December;23(12):1239-52.
[10] Deborah S, Harburger with Ruth Anne White, “Reunifying Families, Cutting Costs: Housing – Child Welfare Partnerships for Permanent Supportive Housing Child Welfare, Vol. LXXXIII, #5 Sept./Oct. 2004, p.501.
[11] Ruth Anne White and Debra Rog, “Introduction,” Child Welfare, note 3, supra, p. 393.
[12] Mary Ann Jones, Parental Lack of Supervision: Nature and Consequences of a Major Child Neglect Problem (Washington: Child Welfare League of America, 1987) p.2.
[13] National Commission on Children, Beyond Rhetoric: A New American Agenda for Children and Families, (Washington, DC: May, 991) p. 290.
[14] Douglas J. Besharov, «Right versus Rights: The Dilemma of Child Protection,» Public Welfare, (Spring 1985).
[15] Seth Farber, «The Real Abuse,» National Review, (April 12, 1993).
[16] Duncan Lindsey, The Welfare of Children, (New York: Oxford University Press, 1994) pp. 48 – 54.
[17] Mitchell H. Katz, Robert L. Hampton, Eli H. Newberger, Roy T. Bowles, and Jane C. Snyder, «Returning Children Home: Clinical Decision Making in Cases of child Abuse and Neglect,» American Journal of Orthopsychiatry, 56, 253-263.
[18] Richard Wexler, Wounded Innocents: The Real Victims of the War Against Child Abuse, (Buffalo, New York: Prometheus Books, 1995) p. 211. Governor’s Commission on Children, Final Report, January 1989, p. 75. R. Bruce Dold, «Kids Suffer Under DCFS Reform Efforts,» Chicago Tribune, (September 22, 1995).
[19] Joseph J. Doyle, Jr. , “Child Protection and Child Outcomes: Measuring the Effect of Foster Care” American Economic Review: In Press, 2007.
[20] Byron Egeland, et. al., “The impact of foster care on development” Development and Psychopathology, (Vol. 18, 2006, pp. 57–76).