Источник: По материалам Международной конференции «Пражский диалог о Европе в XXI веке» (Прага, 13—15 мая 2009 г.)

Дата публикации: 05.06.2009

Носкова Антонина Вячеславовна — доктор социологических наук, профессор кафедры социологии Московского государственного института международных отношений МИД России (МГИМО)

Миграционные процессы (перемещения населения) были свойственны человечеству на всех этапах его развития. Миграции (великое переселение народов, колонизация территорий и их освоение, перемещения населения в ходе войн и т. д.) являлись важным фактором формирования современного профиля мирового социокультурного и геополитического пространства.

Глобальные социальные сдвиги последних десятилетий XX в., связанные с разрушением бывшего в большей части XX в. биполярного мирового политического устройства, с углублением экономического неравенства народов, демографической поляризацией населения мира, изменили количественные и качественных параметры миграционных перемещений.

Во-первых, сегодня эти процессы стали массовыми. Масштабы миграции исчисляются миллионами человек, ежегодно пересекающих государственные границы. Ученые говорят о формировании «нации» мигрантов [1].

Во-вторых, в современный миграционный поток включены практически все страны мира.

Сформировалась своеобразная миграционная карта, которая делит государства мира на две категории. Первая — это страны эмиграции, они отдают свое население. К ним относятся экономически слабые страны с избытком населения на своей территории (Бангладеш, Пакистан, Руанда, Мексика, Таджикистан и т. д.).

Они являются поставщиками человеческого трудового ресурса для второй категории стран — стран иммиграции. К ним относятся экономически сильные государства, концентрирующие у себя основную долю мирового капитала, но испытывающие недостаток в трудовых ресурсах (США, страны Западной Европы, Австралия, страны Персидского залива и т. д.).

В ситуации нелинейности, неопределенности и непредсказуемости современных социальных процессов невозможно надежно спрогнозировать все последствия массовых перемещений населения (политические, экономические, демографические, культурные и т. д.).

С одной стороны, в условиях глобального экономического и демографического неравенства стран миграционные процессы выполняют важную функцию перераспределения населения мира: компенсируют нехватку трудовых ресурсов в одних регионах и демпфируют их избыток в других.

С другой стороны, этническая миграция сегодня — это новый тип колонизации, захвата территорий и ресурсов. Отсюда вытекает неотвратимость роста социальной напряженности и этнических конфликтов.

Россия в современном мировом миграционном пространстве имеет статус страны, принимающей население. В условиях глубокого демографического кризиса положительный миграционный поток частично компенсирует как недостаток собственного населения, так и дефицит трудовых ресурсов в различных регионах Российской Федерации.

В структуре массовых миграционных потоков в Россию ведущую роль играет этническая миграция, которая сегодня усложняет и без того этнически пеструю структуру российского общества.

В конце XX — начале XXI вв. интенсивная этническая направленность миграционных процессов привела к количественному и качественному сдвигу этнического профиля некоторых стратегически значимых регионов России (Дальнего Востока, Краснодарского края, Москвы и т. д.).

В то же время, подобно мировому пространству, регионы России делятся на регионы эмиграции и регионы иммиграции.

Ведущим из регионов, принимающих население, является Москва. Так, согласно данным государственной статистики, сегодня в Москве проживают представители около 160 этнических групп. Современный этнический состав населения столичного мегаполиса как зеркало отражает этническую структуру не только России, но и всего постсоветского пространства.

Сопоставление данных переписей населения 1989 и 2002 гг. дает представление о тенденциях этно-демографического развития столицы:

• сокращается доля русских в населении города (за период между указанными переписями доля русских снизилась с 89,7% в 1989 до 84,8% в 2002 году);


• сокращается присутствие трех традиционных и наиболее многочисленных после русских этнических групп (украинцев — с 2,8% до 2,4%, татар — с 1,8% до 1,6%, евреев — с 2,0% до 0,8%);


• увеличивается доля кавказских и закавказских этнокультурных групп. Так, совокупная доля азербайджанцев, армян и грузин в столичном населении, составлявшая в 1989 году лишь 0,9%, к 2002 году увеличилась до 2,6%, превысив долю украинцев. Удельный вес армянского населения в Москве возрос с 0,5% до 1,2%, а азербайджанского — с 0,2% до 0,9%, превзойдя долю еврейского населения в Москве. Грузинское население росло более медленными темпами, но и их удельный вес возрос — с 0,2% до 0,5% (Табл. 1) [2];


• наблюдается интенсивный приток и формирование в рамках поселенческой структуры Москвы новых этнокультурных групп, с которыми город ранее не имел продолжительной практики взаимодействия (китайцы, корейцы, боснийцы, турки, афганцы, исмаилиты).

Таблица 1 — Этнический состав населения Москвы по данным переписей населения.

Интенсивность миграционных потоков и, как следствие, усложнение этнокультурной дисперсности ставят перед исследователями ряд актуальных вопросов:

Какие тенденции прослеживаются во взаимоотношениях между мигрантами, приезжающими в Россию (и в Москву в частности), и коренным населением (принимающей средой)? Какая модель взаимодействия формируется между мигрантами и принимающей средой: модель интеграции или изоляции? Как повлияет миграция на социальную стабильность и устойчивость общества?

Социологические исследования[3] показывают, что между мигрантами и принимающей средой растет социальная дистанция, социальный разрыв. Мигранты и коренные жители стремятся обособиться и изолироваться друг от друга, создать свои собственные социокультурные пространства на единой территории.

Отвечая на вопрос «Считаете ли Вы, что для преодоления дефицита населения и рабочей силы в России следует привлекать мигрантов на временную работу?», мнения россиян разделились. Около 40% россиян считает, что следует, и примерно столько же — что не следует.

Допуская для себя возможность видеть мигрантов в качестве дешевой рабочей силы, подавляющее большинство россиян не желает принимать их в качестве своих соотечественников.

Так, на вопрос «Считаете ли Вы, что для преодоления дефицита населения и рабочей силы в России следует привлекать мигрантов на постоянное место жительство?» большинство россиян (75%) ответило, что не следует.

Мигранты воспринимаются коренным населением как определенная враждебная сила, с которой связаны, в первую очередь, угрозы роста безработицы среди местного населения, роста преступности и межнациональной напряженности. Последнее в будущем может угрожать и территориальной целостности России (табл. 2).

Таблица 2 — Мнения россиян об угрозах национальной безопасности от мигрантов.

Ощущение угроз от мигрантов формирует у местного населения стремление изолироваться от них, оградить себя от тесных межличностных коммуникаций.

Так, отвечая на вопрос «Какова должна быть государственная политика в отношении мигрантов?», около 40% россиян указывают, что «мигранты должны жить как можно более изолированно, занимаясь только тем видом деятельности, который им разрешен, не вмешиваясь в жизнь коренного населения».

Примерно 13% российских граждан считают, что «следует способствовать тому, чтобы мигранты становились в России „своими“, растворяясь в российском обществе, изучали русский язык, российскую культуру»; 12% респондентов отмечают, что «следует активно включать мигрантов в жизнь местного сообщества и государства в целом, признавая их национальную и культурную самобытность», а 36% опрошенных затруднились с ответом.

В свою очередь, этнические мигранты, приезжающие в Россию и Москву (в частности), тоже не проявляют активного желания к интеграции и не спешат «раствориться» в российской социокультурной среде, а, наоборот, конструируют и поддерживают свою этническую идентичность, создают свои поселенческие, хозяйственно-экономические и культурные ареалы, формируются этнические анклавы.

Так, например, к 2002 году, при существенном увеличении общей численности представителей закавказских народов в Москве, выделились микрорайоны и районы столицы (Чертаново, Бирюлево, Сабурово, Дегунино, Преображенское, Измайлово, Гольяново, Соколиная Гора, Вешняки) большей концентрации (до 5%) населения названных национальностей [4].

Одновременно с территориальной локализацией этнических групп по этническому признаку дифференцируются сферы экономической деятельности, сферы бизнеса. Происходит монополизация торговли, рынков, индустрии развлечения и т. д. отдельными этническими группами.

Экономическую дифференциацию углубляет культурная изоляция этнических групп России.

Сегодня уже не редкость, когда «россияне — этнические мигранты» плохо владеют русским языком и не стремятся совершенствовать его знание, а также приобщиться к культуре коренного населения. В условиях увеличения числа диаспор, культурных этнических центров, национальных школ и детских садов владение русским языком постепенно перестает быть обязательным условием комфортного существования в России.

Мы считаем, что такое обоюдное стремление к обособлению и изоляции негативно влияет на все сферы жизнедеятельности российского общества: политическую, экономическую, социальную, культурную, морально-нравственную. Но самое опасное для социума — это потенциальный социальный взрыв на этнической почве, подобно тому, что случились в Косово, предместьях Парижа, карельском городке Кондопоге.

Алгоритм развития событий, приводящий к социальным катаклизмам с этнической окраской, сегодня четко прослеживается.

Война в Косово, погромы во Франции показывают, как суженное воспроизводство населения, при котором численность коренного населения сокращается, а доля этнических мигрантов (которые во втором поколении становятся коренными жителями) растет, может повлиять на дестабилизацию социального порядка.

Так, например, И. В. Бестужева-Лада, считает, что судьба сербов в Косово неизбежно ждет все страны — жертвы процесса депопуляции, в том числе и Россию[5].

Косовский край исторически был полностью сербским. Затем албанцам (считанным процентам) разрешили селиться в горах. На протяжении полувека албанское меньшинство через многодетную семью превратилось в этническое большинство, а сербы, через массовую однодетную семью, — в этническое меньшинство.

Другой пример — Франция. Как известно, эта страна — первая в мировой истории «жертва» депопуляции и одна из пионеров использования трудовой миграции в качестве компенсации нехватки трудовых ресурсов. Погромы в предместьях Парижа, устроенные представителями второго поколения этнических мигрантов, также являются следствием депопуляции коренных французов.

Сценарий развития конфликтного взаимодействия коренного населения и этнических мигрантов в перспективе может быть воспроизведен и в России, если указанные тенденции к этнокультурной поляризации будут развиваться как и прежде.

Проведенный анализ позволяет сделать вывод, что современные миграционные процессы в России, при некоторой пользе для решения демографических и экономических вопросов, таят в себе многие опасные тенденции. Усложнение этнического плюрализма приводит к формированию социальной напряженности и этнической конфликтогенности.

Следует отметить также, что нынешний экономический кризис, несомненно, способствует обострению напряженности в отношениях между коренным населением и мигрантами. Ухудшение ситуации в экономике и на рынке труда может спровоцировать выход латентного недовольства сторон в явное этническое противостояние, в борьбу за ресурсы и рабочие места.

Поэтому, для поддержания безопасности и устойчивости ситуации, сегодня нужна продуманная целенаправленная, комплексная (в частности языковая, этнокультурная) государственная политика в этно-национальных вопросах, направленная на национальную интеграцию и консолидацию.

Она должна строиться как на государственном уровне, так и на уровне регионов, чтобы учитывать не только фундаментальные вопросы обеспечения государственной безопасности, но и местную специфику.

[1] Ионцев В. А. Миграция населения. Вып. 3: Международная миграция. Приложение к журналу «Миграция в России». М.: 2001.

[2] Арутюнян. Ю., Дробижева Л., Кузнецов И. Выходцы из Закавказья в Москве: кто они? — http://www.demoscope.ru/weekly/2007/0271/tema05.php.

[3] Здесь приведены данные исследования «Мониторинг социальной сферы России», проведенного Российским государственным социальным университетом в январе 2006 года. По общероссийской репрезентативной выборке опрошены 2400 человек в 85 поселениях 25 субъектов РФ с соблюдением квот по полу, возрасту и типам поселения согласно данным Росстата. Ошибка выборки 1,9%.

[4] Арутюнян. Ю., Дробижева Л., Кузнецов И. Выходцы из Закавказья в Москве: кто они? — http://www.demoscope.ru/weekly/2007/0271/tema05.php.

[5] Бестужев-Лада И. В. Депопуляция в России: причины и следствия, пути преодоления // Демографические процессы и семейная политика: региональные проблемы. М., 1999. C. 11–15.